Завтрак в родном доме был одной из лучших частей в жизни Джин. Спускаясь к завтраку, она всегда знала, что все в ее жизни в порядке пока мама или папа готовят завтрак, о чем-то шутят или спорят в шутку (родители Джин никогда не спорили всерьез, так ей, по крайней мере, всегда казалось), а задержавшийся у них Томас и не думал съезжать, как бы ни это не намекала сама Джин.
- Что с той квартирой на побережье? - в очередной раз спросила она, глядя на кузена и наливая себе сок.
- ее перехватили, пока я думал... - как бы легко и беззаботно отвечал Томас, откладывая планшет с утренней газетой и отвечая на долгий взгляд Джини, - Я знаю, что ты хочешь, что бы я свалил, но не дождешься, пока не окончишь университет, девочка!
Они все еще ее подозревали. Годы опеки и контроля не прошли. С одной стороны Джин прекрасно это понимала. Пока с ней продолжал общаться ее спонсор, пока она должна была продолжать ходить на встречи анонимных наркоманов, а в ее бумажнике был жетор, отмеряющий каждый год жизни без наркотиков, ее дрожайший кузен никуда не свалит из их дома.
Впрочем родителей это явно не беспокоило. А вот самого Томаса...
- Джин, я хотел с тобой поговорить, - подобное начало никогда не сулило ничего положительного в предстоящем разговоре. ДжейБи ненавидела тяжелые разговоры за завтраком. Завтрак для нее был чем-то святым. Никто не смеет нарушать ее единение с семьей и те пол часа счастья, что обеспечивали ей хорошее настроение на день. Но Томаса явно это не волновало.
Родители как раз сели за стол, ставя блюда с оладьями и нагетсами.
-Том, в чем дело? Что-то случилось у тебя на работе? - миссис Блэквуд всегда была сама любезность, а с ее красивого лица никогда не сходила улыбка. Джин просто обожала собственных родителей, считая их по праву нетолько самыми лучшими людьми, но и самыми красивыми людьми в Новом Орлеане.
- Не у меня... - начал Том, наливая себе кофе и смотря на Джин через все пространство большого квадратного стола, - вчера в участок поступила около дюжины жалоб и сообщений о вандализме. Ночью кто-то обливал красной строительной краской дома в городе, но не все. Как показала проверка, двери принадлежали мужчинам, так или иначе, обвиненных в насилии над женщинами и детьми. Но по стечению разных обстоятельств дела были закрыты, - с каждым сказанным словом взгляд Тома просто прибивал Джин к стулу, будто она была на голгофе у креста, а у Томаса у единственного имелись гвозди и молоток. Взгляды родителей синхронно уперлись в молчащую дочь. Но на лице девушке не было ни капли страха или раскаяния. Она по-прежнему жевала свою яичницу с сосисками как ни в чем не бывало.
- Вирджиния? - голос подал отец. Он всегда называл ее полным именем, когда обращался к ней официально, - твои комментарии?
Отхлебнув кофе из чашки, она посмотрела на отца с нескрываемой любовью, продолжая улыбаться.
- Да, мы с Гвен это сделали. И сделали бы снова и снова! А знаете почему? За прошлый год в нашем городе пострадало несколько тысяч женщин от домашнего насилия! Они запуганы, им страшно, они не могут обратиться за помощью! А те, кто обращается, ее не получает!
- Но зачем нужно было пачкать их двери, милая? - мама искренне пыталась понять мотивы дочери.
- Зачем? А ты знала, что если жертва забирает свое заявление из полиции, дело тут же прекращается. То есть расследование зависит не от факта самого преступления, а лишь от заявления на него. Мама, многих женщин заставляли забирать заявления под угрозой расправы! Расследование, если оно и было, прекращалось, и доброе имя садиста оставалось незапятнанным! Мы лишь показали, рядом с кем живут граждане! Мы обратили внимание окружающих на то, какие чудовища ходят с ними по улицам, рядом с их детьми, дочерьми и сестрами! Томас! - Джин резко перевела взгляд на брата, - уж не ты ли начинал свою работу с бытовых вызовов в Нью-Йорке, прежде чем попасть в ОБН? Скажи, сколько женщин после вашего выезда действительно обращались с заявлением? Если я не ошибаюсь, в Нью-Йорке действует тот же принцип, что и в нашем штате? Сколько женщин погибало от рук своих мужей или парней? Скольких матерей убили их собственные сыновья? Мы хотим придать этому огласку! Мы пытаемся добиться прозрачности!
- Нарушая закон о защите частной собственности! - строго произнес отец, не сводя все это время глаз с дочери, - Вирджиния, мне крайне приятная твоя страсть в деле защиты женщин. Поверь, мы можем лишь радоваться такой ответственности и стремлениям, но тебе уже не пятнадцать, что бы списывать все на подростковый бунт перед полицией! И за нарушение закона ты уже отвечаешь как взрослая. А потому потрудись, пожалуйста, не попасться! - произнес мужчина, возвращаясь к блинам. За столом повисло молчание от его слов, мать и кузен Джин сидели, смотря шокировано на главу семьи, что заставило его поднять на них глаза, - Что? Я не хочу выезжать на судебный процесс по причине обвинения моей дочери в вандализме? Мне есть чем заняться! У меня гольф сегодня с заместителем мэра!
Джин очень любила своих родителей. И больше всего любила, когда Томас оставался с носом. Ей было крайне сложно скрыть ликующий вид победы над братом за этим завтраком.

Темно-зеленый пикап подъехал на площадь возле социального центра помощи женщинам. Возле его дверей уже собиралась небольшая толпа мужчин, выкрикивающих оскорбление в адрес женщин, скрывающихся за стенами центра, и тех, кто смеет им помогать и поддерживать!
- Быть мужчиной не приговор!! - скандировали собравшиеся мужики.
- Это еще что такое? - спросил кто-то из подъехавшись друзей Джин, помогая ей доставать транспаранты и столы.
- Инцелы... Те, кто не можешь найти себе партнершу и при этом во всем винит женщин. Их еще называют агрессивными девственниками. Они считают, что женщины обязаны давать каждому по первому же запросу и при этом должна быть с внешностью модели из журнала ПлейБой... - вид этих парней вызывал у Джини тошноту и омерзение. Немало времени Джин провела на сайтах этой субкультуры, читая, какие мерзости они предлагают для решения своего вопроса и изнасилование любой понравившейся им "самки" как они называли женщин в своих постах, было самым обычным из решений. Насилие, травля, нарушение прав женщин и откровенные угрозы здоровью и жизни. На практику эти парни переходили редко, как правило не хватало смелости или физической силы. Но это не делало их менее опасными для общества. Заметив компанию Джин, парни на той стороне площади переместились, выстраивавшись в одну линию и лишь громче закричав свои лозунги. Пока Джин и компания расставляли столы, забираясь на них и растягивая приготовленные плакаты, раздавали листовки с краткой информацией о статистике насилия над женщинами в Новом Орлеане, Джин достала грамофон из багажника своего пикапа, залезая на крышу своей машины.
- Сегодня! Здесь!! Мы не дадим нас запугать!! Мы обращаем внимание каждого!! Каждый день несколько женщин погибает от рук мужчин! Это их отцы! Мужья! Братья! Это те, кто считает женщину на ступень ниже в своем развитии!! Мы должны прекратить это!! Мы должны остановить насильников, садистов и ущербных!! Лишь вместе! Встав стеной!! Мы добьемся ужесточения наказания за домашнее насилие!!
Джин видела, как кучка мужиков, собравшихся перед центром, постепенно растекалась. Ей было крайне обидно, что те так быстро покидали поле боя.
- Посмотрите на них!! Эти люди считают, что женщина рождена лишь для того, что бы удовлетворять их животные инстинкты!! Они кричали здесь, что быть мужчиной не приговор! Нет!! Быть мужчиной - это ответственность перед государством! Так же как быть человеком и гражданином!! Гендер - это повод разделения людей!! Но эта трусливая свора, живущая в своем ограниченном мышлении!! Эта кучка обиженных на жизнь и трусливо сбегающая не в силах осознать, что мир ушел дальше чем они в своем развитии!! - провожая глазами растекающуюся компанию мужчин, трусливо прячущих свои плакаты, Джин заметила парня в первых рядах. Она была уверена, что он один из тех, кто слился с толпой, избавившись от своего плаката.
- Мы боремся за равные права и свободу выбора!! Смиритесь, что вы не цари во вселенной!! - крикнула она в сторону парнишки, обращая на него внимание рядом стоящих женщин.
Вдалеке послышался вой сирен полицейских машин и друзья стянули Вирджинию с каполя ее пикапа, заставляя на время заткнуться.
- еще не хватало, что бы нас всех разогнали за твои революционные крики... - произнесла кто-то из ее подруг. Взяв стопку листовок, Джин принялась раздавать собравшимся людям, рассказывая о том, что они собирают деньги в поддержку жертв домашнего насилия в честь сегодняшнего Международного Дня... Когда Вирджиния дошла до парня, который привлек ее внимание, приготовленная листовка вылетела из ее руки на пол и девушка просверлила его недовольным взглядом.
- Беги к своим дружкам... - произнесла она, отворачиваясь.

[indent] Порой очень часто - Сириус вытворяет, что-то нечто неразумное. Например, превращается в пса и бегает по окраинам Хогвартса, и до сих пор его никто не замечал, и не находил. Постоянно превращался в собаку, и когда Ремус оживленно разговаривал с Сириусом, теперь разговаривает с черной собакой, и даже не заметил этого. Сириус привык к своей анимагической сущности, и не хочет превращаться в человека в обратно. Очень сложно оказывается надеть на Блэка ошейник, который стал вырываться, и кусаться. И пару раз бродяге удаётся укусить своего лучшего друга. - Блэк, угомонись! - а Блэк не стал слушаться своего друга, а стал облизывать Ремуса, и мешая ему одеть ошейник. - Сириус, превратись обратно в человека! Не хочу гулять с такой игривой собакой - эти слова немного обижают Блэка, но резко прыгает к нему на руки, пытаясь дотянутся до лица своего друга, и снова облизать его, но его друг вовремя уворачивается, и пятясь немного назад, и падает вместе с бродягой. - БЛЭК!!!

[indent] Бывают дни, когда всё идёт слишком спокойно, и Сириус ничего не делает плохого, он не выкидывает что-то странное, чтобы потом получать от Ресурса или Минервы, которая постоянно вычитывает у них баллы из-за Блэка, который не может держать себя в руках. Но сейчас это не про Бродягу, который решил проверить своего лучшего друга на нервы, и не заметил, что Люпин куда-то пропал и оставил черного пса одного на улице. И куда ты свалил, Ремус - думал про себя пёс, пытаясь найти дорогу до дома, которую он случайно забыл. - Блохи, просто убивают - жалобно проговорил Сириус, когда спрятался за углом, и превратился обратно в человека, чтобы стряхнуть себя этих маленьких и мелких паразитов, которые убивали Бродягу. И даже не заметил, что около него оказался человек, которого он хорошо знает. - Бродяга! Это опасно для тебя и тебя могу увидеть - голос оказался знакомым, и брюнет повернул голову в сторону этого человека. Это был Ремус, который оказался около Сириуса слишком быстро и ругал его, за то, что поступил по-идиотски, превратившись в человека, но когда Люпин опять повернулся к другу, то снова увидел черную собаку. - Ой, что за красота - Сириус услышал голос, и повернул голову, в сторону, и удивился, когда к черному псу, стали подходить две фигуры. Одна маленькая девочка, а другая уже взрослая девушка и неожиданно потрепала за голову пса. - Он ведь не кусается? - Сириус не понравилась эта девушка, и собака сильно зарычала, а потом показала свои белые клыки. - Фу, Бродяга, как не стыдно - эти слова он услышал от своего друга, зарычал и побежал прочь от этого места. Так, хотелось убежать по дальше от этого города, от этой чертовой магии. Ему просто хочется, чтобы от него все отстали, и чтобы сняли все обвинения, которые на него повесили. Черный пес мчался за поездом, который набирал ход, и черный пес не успевал за ним. Он бежал на пределе своих сил, но поезд удалился из виду. Сириус не чувствовал своих лап. Ну конечно, от такого бега слишком устанешь, а если бежать за быстрым поездом. Блэк не заметил, что угодил в какую nj ловушку, которую он не заметил. Из-за этой ловушки Блэк не смог превратиться обратно в человека, кажется кто-то знал, что сюда побежит Бродяга. Блэк понял, что ему не выбраться, не превратится, и сознание его померкло.

[indent] Сириус Блэк очнулся на каком то каменном полу, и волшебник сначала не понял, что его кто-то похитил. Тут было мрачно, тихо, и пахло пылью. Бродяга попытался встать, но никак не смог, и кто то находился в этом помещении. Сириус Блэк повернул голову в сторону, а вот и гости - Пожиратели Смерти без масок. И все знакомые лица. Нотт, Эйвери, Маакнейр. - Эйвери, я уверен точно, что это Блэк. Ну давай проверим?[/i] - раздался голос Нотта, который хотел поиздеваться над собакой и заулыбался хитрой улыбкой. Как то неожиданно Блэк снова превратился в человека, и очень быстро вскакивает на ноги, выхватывая палочку у одного пожирателей, но сильный удар швыряет его в стену.

[indent] [u]- Круцио - слышит Бродяга заклинание, и никак не может сдержать крик боли. Блэк не знает сколько он корчился в судорогах. Боль была про невыносимая. И после этих пыток он попытался превратиться в собаку, и у него это получилось. Он хотел не чувствовать этой боли, но когда заклинание опять в него ударило - Блэк зарычал уже от выносимой боли. Все таки когда превращаешься в собаку, боль можно чувствовать. Но когда пожиратели стали избивать ногами Блэка, то боль снова вернулась, и Сириус молил, чтобы это по скорее бы закончилось. Поскорее оказаться на улице, и сбежать отсюда. От боли Бродяга просто потерял сознание, и когда очнулся снова, то оказался совсем один. Тело не слушалось, но он попытался встать на лапы, и у него это получилось. И через несколько часов он оказался около дома Снейпа, который нашёл его и пытался помочь ему. А он рычал от боли, и не хотел никого подпускать к себе, а вдруг и Снейп захочет его избить, как избили пожиратели?— Эй, малыш. Я возьму тебя на руки, хорошо? Не кусай меня. - когда Снейп пытался, то Сириус пытался как-то спрыгнуть с рук Снейпа, но заскулил от боли. Кажется пожиратели просто отбили ему все внутренности своими ногами.